Алексей Лукин
«Я не даю советы. У каждого человека должен наработаться свой опыт, каждый должен сделать свои ошибки и собрать свой багаж знаний»
Алексей, вы родились в Санкт-Петербурге и росли с бабушкой и дедушкой. Расскажите, как они вас воспитывали, какие черты характера старались привить?
Какие черты характера они старались мне привить? Думаю, ответ будет банальным. Люди того поколения имели несколько иные ценности, чем современные родители, поэтому всё достаточно обыкновенно: доброта, справедливость, любовь к окружающим, честность, порядочность. Бабушка очень много времени и сил тратила на моё интеллектуальное и духовное развитие, за что я ей благодарен. Наверное, к десяти годам я уже посетил все музеи, выставки, достопримечательности Санкт-Петербурга, а их очень много. Она везде меня с собой возила, старалась в меня заложить как можно больше, формируя мой, так скажем, культурный код. Благодаря их воспитанию я начал понимать, что из любой ситуации есть выход и самое главное — не унывать и не вешать нос.
Ваш дедушка — заслуженный мастер спорта по конькобежному спорту и велогонкам. На него вы равнялись, когда начинали путь в спорте?
Дедушка меня тоже очень правильно воспитывал. Он не говорил как надо, просто делал сам, причём так, что его хотелось копировать. Не говорил: «Иди, занимайся спортом», он выходил. Это действительно для меня такой эталон мужчины, всегда если говорил, то делал, был очень добрым и порядочным человеком, и это, конечно, повлияло на мои внутренние установки.
Мой дедушка — заслуженный мастер спорта по конькобежному спорту и по велогонкам. Кроме этого, он судья всесоюзной категории. Я равнялся на дедушку, но не конкретно в каком-то избранном виде спорта, а в целом по жизни. Он всегда, даже в преклонном возрасте, был подтянутый, бодрый. Ему пятьдесят лет дали инвалидность, сказали, если продолжит заниматься, то окажется в инвалидной коляске, а он на всё это плюнул и до семидесяти лет каждое утро выходил бегать. Этот пример, конечно, не мог не вдохновлять. Я равнялся на него не как на велогонщика и конькобежца, я равнялся на него как на спортсмена, потому что он был очень сильный духом и чрезвычайно физически развит.
Вы переехали в Самару к родителям. Они поддерживали ваше стремление заниматься спортом, в частности единоборствами?
Родители не были против, чтобы я занимался спортом. Наоборот, и отец, и мама поддерживали всячески. Сначала отец отвёл меня на бокс, потом мама — на дзюдо. Родители видели, что я не особо тяготею к тому, куда прихожу, потому и водили по разным секциям. Занимался, наверное, всем: и акробатикой, и гимнастикой, и плаванием, и карате киокусинкай, и боксом, и дзюдо, и на армейский рукопашный бой ходил. Это помимо всяких разных однодневных увлечений типа велогонок.
Родители очень поддерживали. Ни разу не было разговора, что если есть проблема в школе, то всё — на тренировку не пойдёшь. Неважно, что там было в школе, я никогда не пропускал тренировку. Родители никогда не реализовывали свои амбиции через меня, они не хотели вырастить профессионального спортсмена, но понимали, что это важно для становления личности. А за то, что я прошёл достаточно длинный путь в футболе, спасибо отцу, который сначала за руку привёл меня самарский ЦСКА ВВС, нашёл лучшего тренера в городе, потом возил в академию Коноплёва (на тот момент это ещё были «Крылья Советов»). И на протяжении всей моей футбольной жизни он очень интересовался, приезжал на игры. Ну и мама, конечно, тоже, за что безмерно благодарен им обоим.
Вы выбрали футбол, которым занимались 15 лет. Много ли времени самостоятельно работали над отработкой каких-то навыков, гоняли мяч во дворе?
Да, но начну с того, что в футбол я пошёл играть, потому что перед этим занимался дзюдо, а на тренировках футбол был как разминка, чтобы разбегаться, раздышаться. Почувствовал, что у меня неплохо получается. Поэтому футбол был в моей жизни ещё до того, как начал профильно им заниматься. И во дворе, конечно, с утра до вечера гоняли мяч. И даже больше скажу: своих воспитанников учил делать различные обманные трюки, различные хитрости, которым сам научился именно во дворе. Ведь когда ты играл во дворе, приходилось очень быстро соображать, чтобы не упасть, чтобы не сбили, поэтому элементы, различные обманки, финты — все придумывали во дворе сами, а потом отрабатывали на тренировках. Во дворе что-то попробовал, вышел уже на игру, во время матча — хоп, получилось. Подбегают пацаны по команде, говорят: «О, как это, покажи».
На одном из этапов прохождения службы вам доверили тренировать сборную по мини-футболу. Какие цели тогда ставили перед собой?
Когда столкнулся уже с тренерской практикой, однозначно был ментально готов, но какого-то чёткого понимания на тот момент не было, потому что тогда я ещё даже не окончил педагогическое училище. Но всегда к этому тяготел, и, наверное, была определённая одарённость. Какие цели ставил? Да, честно сказать, никаких. Просто занимался тем, что нравится. Потом, по мере погружения в эту деятельность, когда уже начал понимать процессы, ощущать следствие этих процессов, нести за это ответственность, вот тогда пришли первые какие-то цели.
Но если мы говорим про время, когда тренировал мини-футбольную команду, — период службы был слишком коротким, чтобы как-то реализовать себя, поэтому все цели я начал ставить уже после дембеля, как раз таки когда стал тренировать детей.
Первые шаги — полная импровизация, старался как-то свой опыт перенести на своих подопечных. Цели базовые — не проиграть и постараться максимально реализовать наш потенциал. Но это были цели мальчика, который первый раз взял в руки свисток, а перед ним команда взрослых мужиков, поэтому о каких-то целях глубоких тут говорить не приходится. Просто делал то, что интуитивно нравилось, получал от этого удовольствие.
Вы также работали в Министерстве спорта, где занимали должность главного судьи Всероссийского комплекса ГТО. Насколько, по вашему мнению, у нас в целом справедливое оценивание выполнения нормативов ГТО?
Тогда всё было максимально приближено к объективной оценке — на что ты был способен, такую и получал степень или не получал её. Вопреки диванным экспертам и сплетням о коррупции и всём прочем, скажу, что судьи действительно честно принимали нормативы. Даже когда приезжали сдавать ГТО силовики, им это нужно было по службе обязательно, всё было честно. Я ни разу не видел, чтобы какой-то пузатый полковник прыгал на турник, и у него было написано, что он тридцать раз подтянулся. Нет, писали как есть. Но, опять же, говорю только за ту зону, в которой я действовал, это Самара и чуть-чуть Самарская область, и за то время, что занимал данный пост. Что и как происходит сейчас, я сказать не могу.
Позже вас пригласили в детский футбольный клуб «Импульс», где во главу угла, насколько я понимаю, ставится креативность игроков. А как развивать это умение у совсем юных футболистов?
Самое важное — если ты эту креативность не закопаешь и не задушишь, она в любом случае будет. Мы бы видели на футбольных полях намного больше креативных футболистов, если бы им эту креативность в детстве не загубили на корню. Тут речь идёт даже не о развитии, а о том, что просто не навреди, не мешай.
А вот как её эффективнее раскрыть — это уже другое. Любое упражнение — это всего лишь инструмент и какими-то конкретными упражнениями нельзя развить креативность или какое-то качество футболиста. Это развивается через философию тренера, через философию клуба. Если говорить об «Импульсе», то наш игрок, получая мяч в своей штрафной площади, даже если находится там один, не забоится пойти в обыгрыш, не будет выбивать мяч в аут, лишь бы нам не забили гол — он придумает креативное решение. Возможно, перед этим сто раз потеряет мяч, сто раз пропустит гол, но ни один тренер не скажет ему: «Вот, ты нам привёз, это плохо, мы проиграли». Нет, тренер скажет: «Молодец. Спасибо тебе за твою смелость, что ты не побоялся принять это решение, а теперь давай посмотрим, какие варианты у нас были ещё: можно ли было отдать пас партнёру, можно ли было бы играть в другую сторону, можно ли было как-то сохранить мяч».
Мы футболистам не даём конкретное решение, не запрещаем думать и импровизировать. Не создаём роботов, но зашиваем программу. Но тут есть нюансы. Первое — это алгоритм действий, когда пас по схеме, что в каждой ДЮСШке, в каждой академии делают. Если поперёк этой схемы встанет какой-то игрок, даже случайно, вот эта группа, которая пас по схеме делала, уже не знает, как себя вести. Это алгоритм действий, тупая дрессировка. А мы даём алгоритм принятий решений, то есть, что ты будешь делать в каждой ситуации. И, соответственно, это в том числе и способствует раскрытию креативности: когда футболист не привязан ничем, когда на него не рычит злой тренер. У нас дети выходят получать удовольствие. Самые креативные дети росли во дворах, потому что там нет давления, не страшно проиграть, нет груза ответственности, и только в этой среде можно свою креативность если не развивать, то сохранить.
А ещё, считаю, это своего рода тренерская философия, когда во главе стоит результат не как счёт на табло, а результат как умения футболиста. Результат достаётся через поражение. Креативная игра очень сложная, она ведёт к большому количеству брака, пропущенным мячам, и настоящий хороший детский тренер должен смириться с этим, заплатив эту цену, он получит креативного футболиста, который будет комплексно развит, будет уметь соображать и что важно — принимать решение сам.
В «Импульсе» вы работали под руководством Алексея Николаевича Петрова. Каким его советам вы следуете до сих пор?
Очень крутую вещь, которую я, так скажем, скопировал у Петрова: никогда не давай советы, потому что твой совет — это твой опыт. Когда ты что-то рекомендуешь, отталкиваешься от своего опыта. Предлагаешь, как нужно поступить, а на самом деле просто говоришь, как ты делаешь. Нужно помнить, что это ты в этой ситуации так делал, но все люди разные, у всех разные поведенческие стереотипы, характер. Поэтому когда даёшь совет, то берёшь на себя огромную ответственность в плане того, что человеку, по сути, свою дорожку прокладываешь, а он, возможно, по этой дорожке и не хочет идти, но он может тебя послушать, и это станет следствием каких-то неприятностей. Поэтому я не даю советы. У каждого человека должен наработаться свой опыт, каждый должен сделать свои ошибки и собрать свой багаж знаний.
Расскажу, как получилось, что мы с Алексеем Николаевичем сейчас очень близкие друзья и почему до сих пор делюсь с ним своими переживаниями или радостью. Изначально у нас совпали взгляды как на подготовку футболистов, так и на ведение бизнеса, потому что наша школа коммерческая. Поэтому я, наверное, не перенял от него, а усилил любовь к детям, понимание, что всё нужно делать через любовь детей, даже когда ты его за что-то наказываешь. Это, на самом деле, главный секрет для тренера. Речь не идёт о каких-то упражнениях, методиках — всё это чушь глобальная. Главное — философия. И вот наша с ним философия с самого начала совпала, поэтому все те вещи, которые во мне были заложены, Петров смог рассмотреть и приумножить. Он вложил огромный труд в становление меня как личности, как руководителя школы, как главного тренера команды, но не через то, что давал мне что-то новое, он видел вещи, в которых мы с ним очень сходимся, хорошие фундаментальные вещи, и просто их разжигал. Он прекрасный пример, и до сих пор до сих пор остаётся для меня важным человеком, наставником, метром.
Вы открыли школу в Санкт-Петербурге, где в настоящее время тренируются более пятисот ребят. В плане построения игры есть ли какая-то единая линия у команд вашей школы или каждый тренер сам волен решать, в какой футбол играть?
В клубе есть общее направление, общий стиль, который нельзя перепутать ни с чем. Мы очень ярко выделяется. Это касается всех аспектов подготовки: и техника, и тактика, и ментальное развитие. Здесь работаем следующим образом: есть чёткое направление и под него подбирается тренер. Мы не приводим тренера, чтобы он нам тут что-то от себя привносил. Нет, у нас есть чёткая политика, конкретные регламенты, определённая философия. Каждый тренер, который работает в структуре клуба, выдерживает общую стилистику и общую философию клуба, внутри которой он может импровизировать и что-то привносить, но очень важно, чтобы он действительно искренне сам это разделял и к этому тянулся, вот тогда получится хороший результат. У нас ни один тренер не вправе дать какое-то упражнение из интернета или из какой-то книжки. Есть спортивный директор, который каждое упражнение лично отсматривает сначала в конспекте, потом в тренировке, потом при самоанализе, когда каждый тренер разбирает с ним свои тренировки. Поэтому здесь всё очень строго: шаг влево, шаг вправо — и всё, прощаемся. Мы не можем допустить, чтобы школа потеряла свою стилистику, потеряла философию.
Каковы основные затраты школы? Сталкиваетесь ли вы с какими-либо сложностями в финансовой составляющей?
Очевидно, самая большая статья расходов — это аренда. Буду говорить за себя. Я в Санкт-Петербурге как руководитель, как собственник, как директор стараюсь дать нашим воспитанникам то, чего не было у нас в детстве, дать максимально лучшее из доступного. Поэтому все наши отделения в основном тренируются на самых лучших полях, на крытых манежах, в хороших спортзалах, где есть всё. В плане инфраструктуры, слава богу, Санкт-Петербург очень преуспел. Аренда очень дорогая, но я и клуб в моём лице на этом не экономим, мы прямо в это вкладываемся, чтобы у ребяток были действительно крутые условия, чтобы они получали удовольствие, хотели туда приходить, хотели творить.
Большая расходная статья — зарплата. Я сам начинал работать тренером и знаю, что у нас в стране эта профессия не самая высокооплачиваемая, но тем не менее зарплата моих тренеров достаточно высокая, выше рынка, поэтому, соответственно, на оплату труда тренеров идут значительные расходы. Но у нас тренер не просто пришёл, свисток на пальце покрутил и ушёл. Нет, у нас тренеры живут в этом, с утра до вечера, а то и до ночи находятся в процессе, поэтому и шутим, что мы все безработные, не воспринимаем это как работу, воспринимаем, как наше призвание. Но все мы живые люди, и такой труд должен оплачиваться хорошо. Ну и дальше уже, конечно, базовые вещи, например, инвентарь, который, опять же, везём дорогой и в большом количестве, чтобы не было дефицита, чтобы никто ни в чём не нуждался. Помимо этого, есть ещё переменные расходы. И очень важный вопрос — обучение тренерского состава, это тоже стоит дорого.
Сталкивался ли я с какими-то сложностями в финансовой составляющей? Скажу так: если процесс выстроен грамотно с точки зрения менеджмента, управления, то каких-то финансовых проблем быть не должно. Но есть факторы, на которые мы не можем повлиять. Совсем недавно, в ноябре 2023 года, в Санкт-Петербурге была большая волна эпидемии, и в группе, где занималось восемнадцать человек, приходило на тренировку только четверо, почти все дети болели. Это повлекло, конечно, большие финансовые потери, потому что у нас действует система лояльности для родителей: если ребёнок заболевает, мы ему компенсируем все занятия, а дети болели в то время по две-три недели, кто-то по месяцу, поэтому все абонементы были на заморозке. Потом ещё и новогодние праздники наступили, и получилось, что ребёнок весь январь отхаживал абонемент, который у него был в долг, и только в феврале снова начинал оплачивать занятия.
Все прекрасно понимают, что наш бюджет складывается из оплаты абонемента, поэтому с конца ноября 2023 года по февраль 2024-го был какой-то крах. Мы нормально справились, но были большие финансовые сложности. Хочу заметить, что при этом ни один тренер не потерял в зарплате, ни один ребёнок не потерял в качестве тренировочного процесса, ни одна команда не лишилась тренировочной базы. Мы действительно смогли сохранить качество, и я этим горжусь. А так за весь период особо не было никаких сложностей, ведь когда у тебя действительно качественный продукт, когда не только этикетка красивая, но и содержание хорошее, не может быть никаких проблем. Когда есть качество, будет потребитель. Мы особо не прибегаем к рекламе, а едем за счёт действительно хорошего качества оказания услуги. Будешь делать всё честно, порядочно, и всё будет нормально, люди сами потянутся.
У вас два заместителя. Как распределяете обязанности между ними? Какие задачи они выполняют самостоятельно, а какие требуют вашего участия?
У меня два заместителя: управляющий Михаил Сергеевич Шатан и мой спортивный директор, то есть заместитель по спортивной части Илья Николаевич Щербаков.
В его зону ответственности управляющего входит всё околофутбольное: переговоры, взаимодействие с партнёрами, с арендодателями, то есть любые взаимодействия на внешнем уровне, когда школа взаимодействует с кем-то, в том числе и с родителями, если есть какие-то вопросы. Мне повезло, мой управляющий по профессии юрист. В его поле ещё попадает развитие: его задача масштабироваться с точки зрения компании. Он открывает новые отделения, ведёт переговоры, всю документацию. Можно сказать, первое лицо в клубе, которое несёт ответственность за все процессы, скрывающиеся за футбольным полем.
В зону ответственности спортивного директора ложится как раз таки качество продукта, то есть в разрезе спортивной части. Он занимается всем, что касается подготовки детей. Контроль тренировочного процесса — как личный, то есть физическое присутствие на тренировке, так и в плане видеоанализа, когда вместе с тренерами мы отсматриваем видео тренировки, он проводит работу над ошибками. Это также обучение и повышение квалификации тренерского состава, обучение вновь прибывших кадров. Спортивный директор жёстко контролирует внутри системы всё, чтобы это оставалось системой, чтобы дети получали тот продукт, который даёт школа.
Так что клуб состоит из спортивной части и бизнеса. Один руководитель отвечает за то, чтобы дела были в порядке, другой за то, чтобы продукт был действительно наполнен классным содержанием. Какие задачи они выполняют самостоятельно, а какие требуют моего участия? Не буду лукавить, последний год я уже практически ни во что не вмешиваюсь, потому что мне очень повезло с руководителями. Они находятся на своём месте. С Ильёй Щербаковым мы начинали играть в футбол ещё в Самаре, я его привёз к себе в Петербург, он также является подопечным Алексея Петрова. Человек в нашей структуре давно и смотрится на своём месте очень органично, моё вмешательство там не требуется. Он знает, что делает, так же, как и Михаил Сергеевич. Единственное, если нужно принять какое-то серьёзное решение, они спрашивают моё мнение, разрешение. Но в основном наши взгляды совпадают. Я действительно горжусь своими руководителями, своими заместителями. Это люди все понимают и не нуждаются в каком-то оперативном управлении, они делают все сами и большие молодцы.
Алексей Геннадьевич, какими рекомендациями вы можете поделиться с начинающими тренерами?
Обращаясь к коллегам, начинающим тренерам, уже состоявшимся опытным специалистам: главное — делать своё дело с искоркой, с огоньком в глазах и не забывать, что мы работаем в сегменте детско-юношеского спорта, что на нас лежит огромная ответственность в плане того, какими будут результаты нашего труда, какие личности получатся у нас, как у педагогов, как у тренеров. Даже если из ребёнка не получится хороший, востребованный футболист, спортсмен, из него хотя бы должна получиться достойная личность, целостно сформированная, и мы должны к этому прикладывать все усилия, делать это через любовь. Это моя главная рекомендация. Любите то, что делаете, и делайте то, что любите.
